9 ноября я увиделась с братом.
Когда появилась информация, что происходит с Ильдаром в ИК-7, я была в ужасе. Очень хотелось верить, что это неправда. Смотреть ролик про Ильдара в новостях на нашем «честном» телевидении, «России – 24», было смешно и тошно. И очень противно от осознания, как людям не стыдно просто быть ведущими таких новостей. Тут у людей с совестью все в порядке. Они давно ее продали. Зачем было называть программу «Вести»? Лучше «Кружок юных и не очень фантазеров».
Все же, я верила в лучшее. И поехала пообщаться с братом. С глубокой надеждой, что меня пустят и я его увижу.
Ехать было немного страшно, не скрою. Чем больше начинаешь видеть, тем больше понимаешь, что эти «люди» могут безнаказанно творить самые ужасные вещи (особенно четко я это почувствовала после суда 31 марта, но это отдельная история). Когда я ехала в город Сегежа, чувство незащищенности было еще более остро.
После того как я прочла о том, что творится в ИК-7, мне оставалось надеяться только на удачу. Надеяться, что меня пустят на краткосрочное свидание. Кто-то может сказать, по закону Ильдар имеет право и не надо было опасаться, что не пустят. Но как нелепо это звучит! – пытать по закону тоже не должны, а работникам колонии с высокой колокольни…
Утром 9 ноября мы с Настей были в ИК-7. Нам сказали, что свиданка состоится. Это была приятная новость. Прождали пару часов, потом нас и в самом деле пустили.
И вот я зашла в комнату. За стеклом мой брат. Первое, что я почувствовала - радость. Жив, здоров. Здоров ли? Первые эмоции оказались обманчивы. Когда начали общаться, да – Ильдар. Да, такой же воспитанный, добрый. Что ни говори, я давно его не видела, и как на него повлияет окружение, я не могла знать. Но БОЖЕ! Я никогда не видела у него такое БОЛЕЗНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ!!! Что надо сделать, что б довести человека до такого?! Во время разговора Ильдар не мог договорить почти ни одно предложение, не заикаясь. И это не просто заикание. Когда у него прерывалась речь (а было это часто), ему надо было время чтобы договорить. Он начинал слово, с видимыми усилиями, не мог закончить. Щека дергается, губы так же, особенно сильно правая часть лица. Он старается успокоиться, видно, что то, что он не может договорить, приносит ему мучение и физическое, и психологическое. Он кладет на голову руку, стараясь прекратить тик. А это только усиливается. Становится по-настоящему страшно, что может случиться повторный припадок, который у него уже был. И только когда мы начинали говорить, о том, что все хорошо, успокойся, не волнуйся, пожалуйста. Только после этого он медленно отходил. Видно, что он старается говорить спокойно. Но тик все равно начинался. Опять и опять.
Говорить, что больно это видеть, как твой близкий человек так мучается, как человек как Ильдар, чистый, честный, человеколюбивый - это ничего не сказать. Конечно, я пыталась не показывать то, что чувствовала. Я прекрасно понимала, что он не хочет это показывать и еще сильнее не хочет расстраивать меня. Как-никак младшая сестра. И мои искренние глубокие беспокойство и горечь, следовало скрывать, что бы ему не стало еще хуже.
Он рассказывал, что было с ним с того дня как его привезли. Рассказывал много ужасных вещей. Могу сказать вот что. Если вы садист и не знаете где можно безнаказанно удовлетворять свои потребности, то ИК-7 ждет вас. Пытать, унижать, получать кайф от пыток, наслаждаться мучениями людей – пожалуйста, для вас есть идеальная работа. Вам страшно, что вас накажут? Не бойтесь. В Карелии все схвачено. Ну а если уж и будут какие-то неполадки – местное управление ФСИН вас поддержат. Ах, вам кажется, что там должны следить за соблюдением закона и прав человека, в том числе и в ИК-7? Ну что вы!!!?? Посмотрите, кто глава карельского ФСИН? Узнали? Уточню – Федотов. Бывший начальник ИК-7. В свое время он тоже так «развлекался». Наказали ли его? Ну что вы! Он пошел на повышение! А вместо себя поставил своего заместителя - Коссиева. Друзья садисты со стажем. Так что в этом месте свобода действий.
Если убрать сарказм, то все очень печально.
Когда Ильдара этапировали в эту колонию, то сразу посадили в «этапку». Работники так называют ШИЗО. За что? А ради «воспитания». Подкидывают лезвия и все норм. Что такое ШИЗО? Я не смогу полноценно описать. Коротко. Там очень холодно, из одежды только роба. Днем холодно, но ночь ждешь с ужасом. Судороги от холода не дадут поспать. Еды – чисто, чтоб не умер. Голод и холод, голод и холод... Ну и конечно, каждодневные пытки. Все делается так, что тот, кого мучают, не видит лицо. И никаких имен. Самое «забавное», что в колонии есть, так называемый медицинский персонал. Обычно он находится где-то рядом во время пыток. Когда избиения заканчиваются, выходит медик и спрашивает «Как вы себя чувствуете?».
Брат рассказывал, что в один из таких дней, когда делали «Растяжку», находилось 12 человек где-то. Во время этой пытки, ты стоишь лицом к стене, дабы ты не видел никого. И во время этой «процедуры» он слышал голос женщины, которую узнал. Она у них работает фельдшером. Видимо, не стала даже делать вид, что ее там нет. Зачем? Бесстрашие, безнаказанность…
Во время пыток также присутствуют удары по голове. Стало ли это причиной припадка и нынешнего состояния у моего брата? Думаю, уж явно положительную роль не сыграло. Подробнее про такой тип «процедур» как «растяжка» можно прочитать и от других в инете.
Расскажу о той пытке, которая мне, видимо, будет сниться.
Когда Ильдара посадили в ШИЗО, он объявил голодовку, так как работники явно не соблюдали права и действовали, мягко говоря, не по закону. На что ему отвечали, что у них свои законы. Изрядно избив его, окунув голову в унитаз, заломали назад руки и заковали, вывели в коридор, поставили на колени, сняли штаны, надели ушанку задом наперед, так что б он не видел ничего, и поволокли куда-то. Брат рассказывал, что когда заламывают руки, стараешься меньше двигаться, так как само это положение причиняет боль. Когда его волокли, он мог только немного видеть пол. Заломанные и закованные руки за спиной подвесили за что-то сзади. Мой брат сильный, всю жизни занимался спортом, вел здоровый образ жизни и по мелочи говорить о боли не будет. Но в этом случае была дикая боль. Его подвесили так, что ноги могли касаться пола лишь кончиками пальцев и то, если ты максимально с напряжением икр выпрямишь ноги. Тело неестественно выгнуто. Дикая боль в спине, в локтевых суставах и в запястьях. Если Ильдар говорит, что с первых секунд боль была настолько сильная, я даже представить себе этого не могу. Работник сказал, что если ты не согласишься больше не жаловаться, то Веня/Беня тебя изнасилует. После этих слов он попросил позвать последнего. Ильдар согласился, лишь бы отпустили на землю. Работник кому-то позвонил, после чего сказал, что одобрили, но повисеть надо будет. Брат рассказывал, что боль была дикая. Кто-то ходил рядом гремел ключами. Он надеялся, что вот-вот откроют замок и спустят на землю. Но, видимо, работник просто издевался. Через какое-то время, брат хотел сказать, что хватит, но понял, что не может говорить. Не может нормально вдохнуть. Дыхание частое и поверхностное. И вместо голоса получается шипение.
Спустя около получаса этого ада его начали освобождать. По одной руке. Руки повисли как тряпки. В нормальное состояние тело вернуться сразу не могло. Плечи неестественно торчали впереди и немного вниз. Дыхание также не приходило в норму. Когда он встал, он понял, что текли слюни, но он этого не замечал. Какой-то работник с кайфом снимал это на видеорегистратор. Сопровождая издевками, что «сломали» его. Брат уверен, что это видео показывают потом Коссиеву.
Еще пройдет немало времени, когда он сможет вернуть дыхание. Если он пытался сделать глубокий, нормальный вдох, то это сопровождалось сильной болью в легких. Я понимаю, что после получасового такого скрюченного подвешивания – это реальная реакция организма. Самое неприятное, что после этого подвешивания он начал чувствовать неприятную боль в сердце, которая продолжается и по сей день. Он и до сих пор боится, что с сердцем что-то не так. И очень хотел бы его проверить.
После этого, так сказать, «подвешивания» его повели к начальнику Коссиеву. Где тот ждал извинения от Ильдара. У них это повсеместная практика. После «воспитательных» процедур должно быть извинение. После чего Коссиев объяснил, что это все законно. Хотя до этого во время очередного «воспитания», работники четко говорили, у нас законы РФ не действуют. Парадокс. Начальник так же сказал, что если ты думаешь, тебя много били, то нет. Будешь пытаться жаловаться, будут бить сильнее, а если что я скажу, тебя здесь же за забором закопают.
И да, у Ильдара на груди карточка с номером его отряда, ФИО и фото. Он сказал, что это фото сделали через полчаса после пыток. Фото жуткое. Лицо оттекшее, неестественное. Будто не его. То есть, даже через полчаса видно, что организм так и не отошло от пытки.
Он много что рассказывал еще. Много. Все 4 часа. Ему было не просто. Его беспокоил тик. Я и его жена Настя видели это. Говорить, что видеть родного в таком состояние больно – это ничего не сказать. Не хочется признаваться, но в тот момент у меня появилось то чувство, которое меня не покидает и сейчас. Чувство не благородное. Его надо стыдиться, но оно есть. И никуда от него не получается деться. У меня появилось жуткое желание, что бы те, которые делали все это с ним, попали на его место. Каждый. Близкие мне скажут: «Лилия, месть не благое чувство». Но почему-то мне все равно. Ощущение безнаказанности тех людей, которые делали это с ним и делают с другими - съедает. Ясно только одно – это люди садисты, которые нашли свое место в системе. И очень удачно. Что с этим делать? Видимо, пытаться, что бы их устранили. Их место за решеткой.
Я смотрела на брата и понимала, что человек с такими непоколебимыми идеалами, ценностями, храбростью - один на миллион. Мне и родным было проще, если бы он согласился перевестись в другую колонию, пока есть возможность. Но он просил этого не делать. Ильдар не понимает, как он может бежать. Ведь сейчас так же пытают других. Он слышит это. И может сказать о свежих случаях. Дело в том, что то, как пытали его, на видео не сохранилось. Работники отмазываются тем, что прошло 30 дней и видео удалилось. Хотя по закону видеоархивы с камер наблюдения должны храниться до года. Но работникам колонии законы не писаны. Только у Ильдара есть выход в общество через адвокатов. И он хочет до последнего пытаться помочь. Он знает число и место, где были свежие пытки. Но не говорил нам, зная, что нас слушают и работники колонии, и ФСИН. Следовательно, видео сразу же после прослушки удалят.
Я забыла сказать, что когда мы заходили в помещение, где проходят кратковременные свиданки, мы, наверное, видели всю «шишку» той колонии – они за соседней дверью слушали наш разговор.
Я искренне удивлялась, что он думает после всего о помощи другим. Он говорил, что если его переведут, то это означает, что он бросит остальных. Особенно тех, кто пытался дать показания правозащитникам. Он объяснял нам, как же мы можем ставить личное выше общества. Что иначе он будет чувствовать себя подлецом. Да, такие люди как Ильдар Дадин встречаются очень и очень редко. Таких, как он, - один на миллион. Горжусь ли я им – безусловно. Но я хотела бы, что бы он был цел и здоров.